Франшиза в Гражданском Праве

Приглядимся к главным действующим лицам, есть все основания персонифицировать их роли.

Национальная трагедия, геополитическая катастрофа, война без правил – более слабые характеристики уже не годятся для того, что являет собой Сирия. Главный субъект этой развивающейся катастрофы – Асад, диктатор во втором поколении, силой оружия доказывавший собственному народу свою суверенную власть. И тут вдруг «дамасский Сталин» предлагает сдать свое химическое оружие. С чего бы это?

Асад – не только субъект в сложившейся ситуации, но и объект. У него есть враги и друзья. Грозный враг - Обама, громкий друг – Путин. И та, и другая роли парадоксальны.

Шквал критики обрушился на Обаму. Справа и слева. Закончить две войны – Ирак и Афганистан, чтобы ввязаться в третью? Вот тебе и миротворец! Все опросы американского общественного мнения против военного вмешательства, конгрессмены – свои и чужие – по разным, подчас диаметрально противоположным мотивам против, союзники стыдливо отворачиваются, один он «за». Аника – воин. Все он делает не так - стратегически и тактически. Оглашает решение нанести удар и … идет в конгресс за согласованием. Такое ощущение, что он внутренне был бы рад получить запрет законодателей, хотя, конечно, старается не подавать вида. Объявляет ультиматум Асаду, и тут же уточняет, что его цель не смена режима и вообще удар будет очень ограниченный, скорей символический. Так не воюют. На «красной линии» не топчутся.

Нет, не ковбой.

Если мерить президентов искусством игры в покер, Обама действительно не лучший президент США. Он непривычно много рефлектирует и не скрывает от народа США своей рефлексии.

Асад заслужил, чтобы его режим сгинул? Многократно. Но демократия не франшиза, извне ее в арабском мире не построить, и уж точно не дело США помогать исламским экстремистам придти к власти в этой стране. Обама делал все, чтобы не влезть в непредсказуемый сирийский котел, даже военной помощи повстанцам толком не оказывал. Но он также ясно знает, что в этом нашем сложном мире все-таки есть границы допустимого или хотя бы вовсе нестерпимого, есть принципы, которые нельзя нарушать. Когда гражданская (антигражданская) война в Сирии эскалирует до химической атаки с 1429 задушенных газами, включая детей – это тот случай, когда надо применять силу.

Логика Путина – логика анти-Обама, точнее анти-Америка. Америка за военное решение, значит, мы точно против. Мы будем защищать Асада до последнего вето в Совете Безопасности. Естественно, потому что мы за мир во всем мире и нерушимость государственных границ. Сто тысяч убитых, миллионы беженцев – прямое следствие политики Асада - каким-то удивительным образом отсутствуют в идеальной картине этого нашего нерушимого мира. И мы пошлем наши корабли в Средиземное море. Нет, не воевать, но флаг надо показать. А еще хорошо показать Америке фигу – со Сноуденом, например. Вы же знаете, как мы любим правозащитников и свистунов- разоблачителей, а уж иностранных агентов готовы даже содержать за свой счет.

Отказ Обамы от встречи в верхах, кажется, несколько охладил пыл. И тут на руки выпадает такая карта!

Асад надумал добровольно расстаться с химическим арсеналом. (Между прочим, до сих пор он начисто отрицал само его наличие).

Может быть, его тайно убедил в этом московский друг? Слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить. Диктаторы не слышат добрых советов, даже когда они были – опыт Саддама и Каддафи это доказывает. Но этот же опыт, по-видимому, еще кое-что подсказал самому Асаду. Критики Обамы могут сколько угодно критиковать его ультиматум, но Асад, похоже, осознал, что лучше не рисковать. Тут-то и пригодился московский друг, чтобы передать в Вашингтон благую весть.

Вообще-то когда припирает, обходятся и вовсе без посредников. В апогей Карибского кризиса согласие на демонтаж и немедленную репатриацию ракет с Кубы было передано напрямую по открытому радио, как крик SOS. Но из Дамаска через Москву, конечно, солидней, выглядит как дипломатическая инициатива.

Ход Асада вынужденный, но он не так прост.

Слово диктатора мало что стоит, если за его нарушение не придется заплатить дорогую цену. Химического оружия накоплено много, пишут о сорока складах, неровен час оно может попасть в иные лихие руки. В этой сложной и взрывоопасной в самых разных смыслах ситуации, можно тянуть время, играть в кошки-мышки. Но самое главное даже не это. Номинально сдав свой химический арсенал, Асад получает страховку от сокрушительного удара, от которого он уже вряд ли оправился бы. И он постарается трактовать возможную договоренность как индульгенцию.